Неточные совпадения
Он прочел письмо и остался им доволен, особенно тем, что он вспомнил приложить деньги; не
было ни жестокого слова, ни упрека, но не
было и снисходительности. Главное же —
был золотой мост для возвращения. Сложив письмо и загладив его большим массивным ножом слоновой кости и уложив
в конверт с деньгами, он с
удовольствием, которое всегда возбуждаемо
было в нем обращением со
своими хорошо устроенными письменными принадлежностями, позвонил.
Анна
была хозяйкой только по ведению разговора. И этот разговор, весьма трудный для хозяйки дома при небольшом столе, при лицах, как управляющий и архитектор, лицах совершенно другого мира, старающихся не робеть пред непривычною роскошью и не могущих принимать долгого участия
в общем разговоре, этот трудный разговор Анна вела со
своим обычным тактом, естественностью и даже
удовольствием, как замечала Дарья Александровна.
Принц пользовался необыкновенным даже между принцами здоровьем; и гимнастикой и хорошим уходом за
своим телом, он довел себя до такой силы, что, несмотря на излишества, которым он предавался
в удовольствиях, он
был свеж, как большой зеленый глянцовитый голландский огурец.
Когда он,
в тот же вечер, как приехал домой, сообщил приказчику
свои планы, приказчик с видимым
удовольствием согласился с тою частью речи, которая показывала, что всё делаемое до сих пор
было вздор и невыгодно.
— Может
быть; но ведь это такое
удовольствие, какого я
в жизнь
свою не испытывал. И дурного ведь ничего нет. Не правда ли? — отвечал Левин. — Что же делать, если им не нравится. А впрочем, я думаю, что ничего. А?
В продолжение немногих минут они вероятно бы разговорились и хорошо познакомились между собою, потому что уже начало
было сделано, и оба почти
в одно и то же время изъявили
удовольствие, что пыль по дороге
была совершенно прибита вчерашним дождем и теперь ехать и прохладно и приятно, как вошел чернявый его товарищ, сбросив с головы на стол картуз
свой, молодцевато взъерошив рукой
свои черные густые волосы.
Хотя ему на часть и доставался всегда овес похуже и Селифан не иначе всыпал ему
в корыто, как сказавши прежде: «Эх ты, подлец!» — но, однако ж, это все-таки
был овес, а не простое сено, он жевал его с
удовольствием и часто засовывал длинную морду
свою в корытца к товарищам поотведать, какое у них
было продовольствие, особливо когда Селифана не
было в конюшне, но теперь одно сено… нехорошо; все
были недовольны.
Пульхерия Александровна взглянула на Соню и слегка прищурилась. Несмотря на все
свое замешательство перед настойчивым и вызывающим взглядом Роди, она никак не могла отказать себе
в этом
удовольствии. Дунечка серьезно, пристально уставилась прямо
в лицо бедной девушки и с недоумением ее рассматривала. Соня, услышав рекомендацию, подняла
было глаза опять, но смутилась еще более прежнего.
Раскольников не привык к толпе и, как уже сказано, бежал всякого общества, особенно
в последнее время. Но теперь его вдруг что-то потянуло к людям. Что-то совершалось
в нем как бы новое, и вместе с тем ощутилась какая-то жажда людей. Он так устал от целого месяца этой сосредоточенной тоски
своей и мрачного возбуждения, что хотя одну минуту хотелось ему вздохнуть
в другом мире, хотя бы
в каком бы то ни
было, и, несмотря на всю грязь обстановки, он с
удовольствием оставался теперь
в распивочной.
— Амалия Людвиговна! Прошу вас вспомнить о том, что вы говорите, — высокомерно начала
было Катерина Ивановна (с хозяйкой она всегда говорила высокомерным тоном, чтобы та «помнила
свое место» и даже теперь не могла отказать себе
в этом
удовольствии), — Амалия Людвиговна…
Робинзон. Превосходно! Живу
в свое удовольствие и притом
в долг, на твой счет. Что может
быть лучше!
Он снова шагал
в мягком теплом сумраке и, вспомнив ночной кошмар, распределял пережитое между
своими двойниками, — они как бы снова окружили его. Один из них наблюдал, как драгун старается ударить шашкой Туробоева, но совершенно другой человек
был любовником Никоновой; третий, совершенно не похожий на первых двух, внимательно и с
удовольствием слушал речи историка Козлова.
Было и еще много двойников, и все они,
в этот час, — одинаково чужие Климу Самгину. Их можно назвать насильниками.
Райский почти обрадовался этому ответу. У него отлегло от сердца, и он на другой день, то
есть в пятницу после обеда, легко и весело выпрыгнул из кареты губернатора, когда они въехали
в слободу близ Малиновки, и поблагодарил его превосходительство за
удовольствие приятной прогулки. Он, с дорожным
своим мешком, быстро пробежал ворота и явился
в дом.
Викентьеву это молчание, сдержанность, печальный тон
были не по натуре. Он стал подговаривать мать попросить у Татьяны Марковны позволения увезти невесту и уехать опять
в Колчино до свадьбы, до конца октября. К
удовольствию его, согласие последовало легко и скоро, и молодая чета, как пара ласточек, с веселым криком улетела от осени к теплу, свету, смеху,
в свое будущее гнездо.
— Я тут ни при чем, — поспешил я отмахнуться и стал
в сторонке, — я встретил эту особу лишь у ворот; она вас разыскивала, и никто не мог ей указать. Я же по
своему собственному делу, которое
буду иметь
удовольствие объяснить после них…
И глупая веселость его и французская фраза, которая шла к нему как к корове седло, сделали то, что я с чрезвычайным
удовольствием выспался тогда у этого шута. Что же до Васина, то я чрезвычайно
был рад, когда он уселся наконец ко мне спиной за
свою работу. Я развалился на диване и, смотря ему
в спину, продумал долго и о многом.
Я с
удовольствием наблюдал за ними обоими, прячась
в тени
своего угла. Вдруг отворилась дверь и вошел якут с дымящеюся кастрюлей, которую поставил перед стариком. Оказалось, что смотритель ждал не нашего ужина.
В то же мгновение Тимофей с торжественной радостью поставил передо мной рябчика. Об угощении и помину не
было.
По-японски их зовут гокейнсы. Они старшие
в городе, после губернатора и секретарей его, лица. Их повели на ют, куда принесли стулья; гокейнсы сели, а прочие отказались сесть, почтительно указывая на них. Подали чай, конфект, сухарей и сладких пирожков. Они
выпили чай, покурили, отведали конфект и по одной завернули
в свои бумажки, чтоб взять с собой; даже спрятали за пазуху по кусочку хлеба и сухаря. Наливку
пили с
удовольствием.
Японцы тихо, с улыбкой
удовольствия и удивления, сообщали друг другу замечания на
своем звучном языке. Некоторые из них, и особенно один из переводчиков, Нарабайоси 2-й (их два брата, двоюродные, иначе гейстра), молодой человек лет 25-ти, говорящий немного по-английски, со вздохом сознался, что все виденное у нас приводит его
в восторг, что он хотел бы
быть европейцем, русским, путешествовать и заглянуть куда-нибудь, хоть бы на Бонинсима…
Эта тонкая лесть и вся изящно-роскошная обстановка жизни
в доме генерала сделали то, что Нехлюдов весь отдался
удовольствию красивой обстановки, вкусной пищи и легкости и приятности отношений с благовоспитанными людьми
своего привычного круга, как будто всё то, среди чего он жил
в последнее время,
был сон, от которого он проснулся к настоящей действительности.
Со времени
своего последнего посещения Масленникова,
в особенности после
своей поездки
в деревню, Нехлюдов не то что решил, но всем существом почувствовал отвращение к той
своей среде,
в которой он жил до сих пор, к той среде, где так старательно скрыты
были страдания, несомые миллионами людей для обеспечения удобств и
удовольствий малого числа, что люди этой среды не видят, не могут видеть этих страданий и потому жестокости и преступности
своей жизни.
Привалов с
удовольствием сделал несколько глотков из
своей кружки — квас
был великолепен; пахучая струя княженики так и ударила его
в нос, а на языке остался приятный вяжущий вкус, как от хорошего шампанского.
Он как-то сразу полюбил
свои три комнатки и с особенным
удовольствием раскрыл дорожный сундук,
в котором у него лежали самые дорогие вещи, то
есть портрет матери, писанный масляными красками, книги и деловые бумаги.
— Позвольте узнать, — начал защитник с самою любезною и даже почтительною улыбкой, когда пришлось ему
в свою очередь задавать вопросы, — вы, конечно, тот самый и
есть господин Ракитин, которого брошюру, изданную епархиальным начальством, «Житие
в бозе почившего старца отца Зосимы», полную глубоких и религиозных мыслей, с превосходным и благочестивым посвящением преосвященному, я недавно прочел с таким
удовольствием?
Последний дворовый человек чувствовал
свое превосходство над этим бродягой и, может
быть, потому именно и обращался с ним дружелюбно; а мужики сначала с
удовольствием загоняли и ловили его, как зайца
в поле, но потом отпускали с Богом и, раз узнавши чудака, уже не трогали его, даже давали ему хлеба и вступали с ним
в разговоры…
Долго рядчик
пел, не возбуждая слишком сильного сочувствия
в своих слушателях; ему недоставало поддержки хора; наконец, при одном особенно удачном переходе, заставившем улыбнуться самого Дикого-Барина, Обалдуй не выдержал и вскрикнул от
удовольствия.
С каким
удовольствием я
поел крестьянского хлеба! Вечером
в избу собрались все крестьяне. Они рассказывали про
свое житье-бытье на новом месте и часто вздыхали. Должно
быть, несладко им досталось переселение. Если бы не кета, они все погибли бы от голода, только рыба их и поддержала.
Но если никому из петербургских знакомых Рахметова не
были известны его родственные и денежные отношения, зато все, кто его знал, знали его под двумя прозвищами; одно из них уже попадалось
в этом рассказе — «ригорист»; его он принимал с обыкновенною
своею легкою улыбкою мрачноватого
удовольствия.
Две — три недели его тянуло тогда к Лопуховым, но и
в это время
было больше
удовольствия от сознания
своей твердости
в борьбе, чем боли от лишения, а через месяц боль вовсе прошла, и осталось одно довольство
своею честностью.
Приятно
было остаться ему там и потому, что он там
был почетнейшим лицом на три — четыре версты кругом: нет числа признакам уважения, которыми он пользовался у
своих и окрестных приказчиков, артельщиков и прочей подгородной братии, менее высокой и несколько более высокой заводских и фабричных приказчиков по положению
в обществе; и почти нет меры
удовольствию, с каким он патриархально принимал эти признаки общего признавания его первым лицом того околотка.
На
свои деньги он не покупал ничего подобного; «не имею права тратить деньги на прихоть, без которой могу обойтись», — а ведь он воспитан
был на роскошном столе и имел тонкий вкус, как видно
было по его замечаниям о блюдах; когда он обедал у кого-нибудь за чужим столом, он
ел с
удовольствием многие из блюд, от которых отказывал себе
в своем столе, других не
ел и за чужим столом.
Секретарь повторил ему
свое приглашение подписать
свое полное и совершенное
удовольствие или явное неудовольствие, если паче чаяния чувствует по совести, что дело его
есть правое, и намерен
в положенное законами время просить по апелляции куда следует.
По счастью,
в самое это время Кларендону занадобилось попилигримствовать
в Тюльери. Нужда
была небольшая, он тотчас возвратился. Наполеон говорил с ним о Гарибальди и изъявил
свое удовольствие, что английский народ чтит великих людей, Дрюэн де Люис говорил, то
есть он ничего не говорил, а если б он заикнулся —
Один из последних опытов «гостиной»
в прежнем смысле слова не удался и потух вместе с хозяйкой. Дельфина Гэ истощала все
свои таланты, блестящий ум на то, чтоб как-нибудь сохранить приличный мир между гостями, подозревавшими, ненавидевшими друг друга. Может ли
быть какое-нибудь
удовольствие в этом натянутом, тревожном состоянии перемирия,
в котором хозяин, оставшись один, усталый, бросается на софу и благодарит небо за то, что вечер сошел с рук без неприятностей.
Потом взошел моей отец. Он
был бледен, но старался выдержать
свою бесстрастную роль. Сцена становилась тяжела. Мать моя сидела
в углу и плакала. Старик говорил безразличные вещи с полицмейстером, но голос его дрожал. Я боялся, что не выдержу этого à la longue, [долго (фр.).] и не хотел доставить квартальным
удовольствия видеть меня плачущим.
Я им это поставил
в большую заслугу. Пастор непременно испортил бы все, сказал бы глупую проповедь и с
своим чинным благочестием похож
был бы на муху
в стакане с вином, которую непременно надобно вынуть, чтоб
пить с
удовольствием.
Лошадей приводили, я с внутренним
удовольствием слушал их жеванье и фырканье на дворе и принимал большое участие
в суете кучеров,
в спорах людей о том, где кто сядет, где кто положит
свои пожитки;
в людской огонь горел до самого утра, и все укладывались, таскали с места на место мешки и мешочки и одевались по-дорожному (ехать всего
было около восьмидесяти верст!).
В три часа Арсений Потапыч опять на
своем посту. Рабочие и на этот раз упередили его, так что ему остается только признать, что заведенная им дисциплина принесла надлежащий плод. Он ходит взад и вперед по разбросанному сену и удостоверяется, что оно уже достаточно провяло и завтра, пожалуй, можно
будет приступить к уборке. Подходит к косцам, с
удовольствием видит, что к концу вечера и луг
будет совсем выкошен.
Иные дня по два и по три гостят, с прислугой и лошадьми, но хозяевам это не только не
в тягость, а даже
удовольствие доставляет: ведь и они,
в свою очередь, у соседей по два и по три дня веселиться
будут.
Но и тут главное отличие заключалось
в том, что одни жили «
в свое удовольствие», то
есть слаще
ели, буйнее
пили и проводили время
в безусловной праздности; другие, напротив, сжимались,
ели с осторожностью, усчитывали себя, ухичивали, скопидомствовали.
Под самым покутом, [Покут — почетный угол
в хате.] на почетном месте, сидел гость — низенький, толстенький человечек с маленькими, вечно смеющимися глазками,
в которых, кажется, написано
было то
удовольствие, с каким курил он
свою коротенькую люльку, поминутно сплевывая и придавливая пальцем вылезавший из нее превращенный
в золу табак.
— Н — нет, — ответил я. Мне самому так хотелось найти
свою незнакомку, что я бы с
удовольствием пошел на некоторые уступки… Но… я бы не мог объяснить, что именно тут другое: другое
было ощущение, которым
был обвеян мой сон. Здесь его не
было, и
в душе подымался укор против всякого компромисса. — Не то! — сказал я со вздохом.
Вечером этого дня дешевка закончилась. Прохоров
был сбит и закрыл кабаки под предлогом, что вся водка вышла. Галактион сидел у себя и подсчитывал, во сколько обошлось это
удовольствие. Получалась довольно крупная сумма, причем он не мог не удивляться, что Стабровский
в своей смете на конкуренцию предусмотрел почти из копейки
в копейку ее стоимость специально для Суслона. Именно за этим занятием накрыл Галактиона отец. Он, по обыкновению, пробрался
в дом через кухню.
Ш. Как, матка? Сверх того, что
в нынешние времена не худо иметь хороший чин, что меня называть
будут: ваше высокородие, а кто поглупее — ваше превосходительство; но будет-таки кто-нибудь, с кем
в долгие зимние вечера можно хоть поиграть
в бирюльки. А ныне сиди, сиди, все одна; да и того
удовольствия не имею, когда чхну, чтоб кто говорил: здравствуй. А как муж
будет свой, то какой бы насморк ни
был, все слышать
буду: здравствуй, мой свет, здравствуй, моя душенька…
Он видит перед собой
своего хозяина-самодура, который ничего не делает,
пьет,
ест и прохлаждается
в свое удовольствие, ни от кого ругательств не слышит, а, напротив, сам всех ругает невозбранно, — и
в этом гаденьком лице он видит идеал счастия и высоты, достижимых для человека.
К этому прибавляли,
в виде современной характеристики нравов, что бестолковый молодой человек действительно любил
свою невесту, генеральскую дочь, но отказался от нее единственно из нигилизма и ради предстоящего скандала, чтобы не отказать себе
в удовольствии жениться пред всем светом на потерянной женщине и тем доказать, что
в его убеждении нет ни потерянных, ни добродетельных женщин, а
есть только одна свободная женщина; что он
в светское и старое разделение не верит, а верует
в один только «женский вопрос».
— То-то и
есть что нет, вышло скверно, всяк действительно кое-что рассказал, многие правду, и представьте себе, ведь даже с
удовольствием иные рассказывали, а потом всякому стыдно стало, не выдержали!
В целом, впрочем,
было превесело,
в своем то
есть роде.
— Напрасно вы так свысока, — прервал Ипполит, — я, с
своей стороны, еще
в первый день переезда моего сюда дал себе слово не отказать себе
в удовольствии отчеканить вам всё и совершенно откровеннейшим образом, когда мы
будем прощаться. Я намерен это исполнить именно теперь, после вас, разумеется.
Но только что Нина Александровна успела
было начать о
своем «особенном
удовольствии», как Настасья Филипповна, не дослушав ее, быстро обратилась к Гане, и, садясь (без приглашения еще) на маленький диванчик,
в углу у окна, вскричала...
Паншин скоро догадался, с свойственным ему быстрым пониманием ощущений другого, что не доставляет особенного
удовольствия своему собеседнику, и под благовидным предлогом скрылся, решив про себя, что Лаврецкий, может
быть, и прекрасный человек, но несимпатичный, «aigri» [Озлобленный (фр.).] и «en somme» [
В конце концов (фр.).] несколько смешной.